centuries of damn

Давайте уже забудем про караоке, пока мужской голос
протягивает израненную руку, а каждый ребенок Бауманской
притворяется мертвым, если эта история повторяется. Ребенок
вступает в эн-ка-вэ-дэ, как в школьный кружок, имя звучит как сказка
про перекушенный провод.

sympathy for the devil / крик до кровавого кашля
проклятый трек под который мы примем любую присягу
или вплывая в прогорклый от сна ютуб-ролик
превратимся в разбитую вдребезги вазу

Давайте уже забудем, пока не пере*бались вербально,
караоке-кошмар, параллельные movements, industrial
мьюзик под розовый свет.

верни-ите партбилет / на фоне наискось взрезанный бьорк
слепленный из пяти утра фьорд / микрофон
в носоглотке

Давайте уже забудем, что мы такое умеем балакать,
когда перекур пропадает в ушах при загадочных
обстоятельствах, на улице инсценируют жестокую
драку, и это становится клипом, который рождает
нейронные связи исподтишка:

а сказка про перекушенный провод схватила меня за голову
и трясла

и что-то кричала ахах

i’ve seen footage

Еще один конъюнктив, пока мы смотрим рекламу
случайной смерти на Малой Бронной, оттопыренный воздух
свисает с балконов, актеры дают комментарий. Gaudeamus,
друзья, поцелуи опциональны, если опасливый рот
не пожрет сам себя, а в контейнере пачки макулатуры,
личные данные, пятна от кофе.

/////////cough-cough на асфальт и на нежный июль

На линзах камер конъюнктивит, линзам опасно,
если невооруженным глазом, а ты никогда
не бродил по широким проспектам, ты никогда
не бродила. Остается пересматривать запись:
сирены орут на ладони больших площадей и целуют
красивейшее в подковерных играх лицо, ноготь
расковырял экран до очередного «давайте».

/////////cough-cough на асфальт и зацикленный аттракцион

come up and get me

С.Б.

Даже не знаю:
растерянные пузыри будут рваться прямо перед глазами,
если в достаточной мере изжевать кулак из резины
самого сокровенного желания, тайного плана, загадочного
расклада. Например, начисто вылизать эскалаторы Чистых
прудов, истошно лежать и переворачиваться, застудить спину
и горло, нанизанное на кольцо.

[в треке кричится о том, что кто-то застрял в заброшенном
восьмиэтажном здании, куда не проникает солнечный свет,
но имеется два бесполезных выхода, и кто-то опрокинут
в собственный голос, поющий старые песни, вроде Blue Jay Way,
что просит не продолжаться слишком долго]

Не продолжайся слишком долго, пожалуйста, если общий взгляд
наезжает на молнии бликов, и вот: они ходят по белому
потолку, они стекают с онемелых губ на истертые брюки.
Как бы беспомощная игла, неполноценный футляр для иглы,
и она съезжаетсъезжаетсъезжает, но в какой-то момент
извлекается звук, умирают пароли марева рощ, настройки
бульваров, усталость сбивает спонтанную видеозапись и свинцово
садится на грудь.

warping

До скорой встречи, родной и родная, а как бы
продраться сквозь этот нечеловеческий наш

IIINNNFFFLUENCCCEEE, ломаный

танец в коленях, мгновенно поймать вай-фай
от проезжающего трамвая: а ток струится
и уже вылетает из грува, но остается в
гармонии, он говорит, вроде двигайся передо мной,
я буду fly on the wall, я внутри твоих стен, и ток
продолжает речь, раздавая, как карты, СВОБОДУ
(но я слишком слаб для СВОБОДЫ) /// Всегда на измене —
попрыгать, может, и обязательно запружинит мелочь,
снять сумку, чтобы не класть на ленту, сбрить волосы,
чтобы не было разногласий.

Каша, например, в голове, каша из топора,
каша из топора в голове, деформировать
кашель, чтобы звучало ласково: погладить искаженного
цвета нос на Площади Революции, буднично высунуть руку
из электрощитка, а потом никогда, действительно никогда
не бывать онлайн, о родной и родная!